Пролог.
Италия, небольшой городок Вольтерра. Довольно далеко от Рима и ничем особенным не примечателен. Здесь нет ни Пизанской башни, ни Колизея, ни Собора Святого Петра, как в Ватикане, ни знаменитых венецианских каналов. Но есть здесь место, которое известно в определенной группе жителей Земли каждому. Место, которое среди самих горожан обросло легендами, среди итальянцев пользуется немного дурной славой, а среди… среди вампиров пользуется почтением, смешанным с страхом. Читатель, наверное, уже догадался, что речь пойдет о замке клана Волтури.
Огромный замок, с башнями, множеством тайных ходов, ярчайший образец культуры Средних веков. Миллионы людей за его историю вошли в эти двери… сотни тысяч не вышли обратно.
Внутреннее убранство роскошно, особенно те места, куда чаще всего попадают гости Волтури. Немногочисленные, надо сказать, гости. Попадание сюда чаще всего обещает отнюдь не счастье и не рай.
Но эти места – холл, тронный зал, и некоторые другие, читатель наверняка уже видел. И в любом случае еще не раз действие будет перенесено туда, а потому не будем пока останавливаться на их подробном описании. Описываемые события происходят отнюдь не там. Точнее, начались они далеко не в тронном зале. Впрочем, обо всем подробнее…

2009 год. Сентябрь.
Аро Волтури с выражением крайней скуки на лице листал художественные каталоги музеев мира. Коллекционеру абсолютно не хотелось покупать указанные там «шедевры». Ну разве что «Мону Лизу», но кто же из смертных продаст это бесценное чудо?!
Хотя по его глубокому убеждению, в его замке висят шедевры куда большие, чем эта самая «Джоконда», их писали на заказ такие мастера, как Да Винчи, Буше, Рафаэль, Клод Моне… их тайные работы. Особенно хороша была портретная галерея самих членов клана, написанная в конце 19 века безымянным художником. Его, кстати, даже и не убили тогда. Сам умер, причем еще молодым… Сердце было слабое. Но не суть важно, это было давно и неправда. А правдой было то, что ему, Аро Волтури, было безмерно скучно. Никаких казней вот уже скоро две недели как, никаких судов, жена, Сульпиция, благополучно отбыла с охраной в Милан, на ночной шопинг в каком-то там огромном торговом центре. Откуда только узнала?
- Из интернета… - сам себе ответил глава вампирского мира. Волтури не были далеки от цивилизации... В замке стояла система водоснабжения, вода шла холодная, горячая, хотя зачем? И зачем электрический свет везде, куда гостям идти не надо? А про телевидение и Интернет вообще глупо спрашивать. А все потому, что ему, Аро, скучно сидеть просто так. И вот это-то и заставляет клан Волтури воплощать самые фантастично-безумные затеи своего господина. Притом познания его самого об Интернете ограничены только тем, что это такая компьютерная сеть, где Алек, Джейн или Деметрий могут выяснить практически все. Ну и да, он еще может просмотреть человеческие новости. Кстати, своего компьютера у него нет, зато таковой имеется у Сульпиции, которая в них разбирается намного лучше супруга. Ну так она и моложе, и не работает… Да и вообще он не против, пусть тешится, если ей так угодно.
Алек пару часов назад получил задание найти для Аро что-нибудь интересное во Всемирной Паутине. И вот в дверь постучали и тут же вошел сам помощник. Глаза Алека, кроваво-красные, сияли.
- Господин, я нашел! Это…это просто чудо! Вы должны это немедленно увидеть! – в мелодичном голосе его звучало возбуждение и неприкрытый восторг. Он протянул Аро руку, которую тот без колебаний сжал в своей…
Увиденное его потрясло… полчаса вампир вновь и вновь пересматривал последнее воспоминание Алека. И наконец, справившись со своими впечатлениями, отпустил слугу. И твердым спокойным голосом сказал:
- Мы поедем в Лондон, к этой Линдсом… я должен лично услышать этот голос. И пожалуй, мы вложим средства в этот проект…
- Как вам голос? – почтительно спросил Алек, собираясь выходить.
- Это прелестно! Я никогда не слышал голоса такой поразительной чистоты! Вы… вы сегодня же летите в Лондон!
- С кем? – не понял Алек. – И куда?
- Она ведь из Лондона. С Деметрием… я хочу лично увериться в том, что ее голос столь чудесен. Ибо если это так, то это подлинный шедевр!
Час спустя из Вольтерры выехало авто с двумя пассажирами. А еще через два часа в небо поднялся самолет «Сиена-Лондон», на борту которого находились среди прочих пассажиров два молодых парня в темных очках (и это довольно дождливой осенью). Это были Алек и Деметрий Волтури. Вот с этого самого момента и началась наша история

Часть 2 Главы 1.
Часть 2. «Красотка днем, а ночью – гот».
- Так что Вы хотели мне сказать? – поинтересовалась Элоиз. Я вздохнул. Я в принципе должен был дождаться Алека, но раз уж начал, продолжаем.
- Я представляю закрытое продюсерское общество «Корпорация Волтури». Наш начальник, синьор Аро, послал меня и моего друга и коллегу предложить Вам наши услуги, мисс Линдсом. Но нельзя ли перенести нашу беседу в более подходящее для этого место? – на улице было пасмурно, что было хорошо для меня, можно было не надевать капюшон. Но в то же время вряд ли смертный парень так уж мечтал бы о перспективе промокнуть или замерзнуть в этом дворе. А я на сегодня играю роль смертного клерка при богатом продюсере. Надо соответствовать.
- Да, конечно…Простите! – она провела меня в дом. И минуту спустя мы уже заходили в небольшую гостиную. Мебель из темного дерева, книжные шкафы, черные кожаные диван и кресла. Все это выглядело довольно строгим. Но опять же ни тени готики. Хотя она ведь живет не одна, кто знает, что творится в ее личных комнатах? – Итак, теперь вернемся к теме нашей беседы… - девушка скрестила на груди руки. – Для начала скажите мне, пожалуйста, - голос ее резко посерьезнел, - как вы меня нашли. Откуда узнали, где я живу?
- Из Интернета. На вашем сайте можно было найти ваш IP- адрес, наши мастера установили конкретный сервер. Ну а дальше это было делом техники, времени и еще пришлось пообщаться с Вашими соседями. В общем, Ваш поиск проводился весьма серьезно и тщательно.
- Хм… тогда другой вопрос. Корпорация Волтури, выходит, весьма серьезная организация, не так ли? – я кивнул. – Тогда почему за три года моей карьеры я ничего не слышала о вас? – прищурилась девушка. А она не дурочка… Ты не слышала потому, детка, что я придумал ее десять минут назад. Но не могу же я так и сказать…
- Дело в том, что мы итальянская компания и в основном мы продюсируем анонимно. Синьор Аро, наш шеф, не любит рассказывать о своих богатствах, знаете ли.
- Хорошо, предположим, я вам верю…Тогда что именно Вы хотели мне сказать? Насчет клипов, я имею в виду.
- Мы хотим проспонсировать съемки ваших клипов, Ваш голос очень необычен и в нем есть особый шарм, мы очень впечатлены. А я лично восхищен! – я изобразил самую радушную улыбку, какая только была возможна для меня. От девушки так и веяло дружелюбием и оптимизмом, находится в ее присутствии было приятно, но самым божественным был звук ее голоса. Казалось, что я говорю с ангелом, а не с человеком…
- Спасибо за комплимент! – она улыбнулась, открывая ровные белые зубки. И присела на диван недалеко от меня. Запах ее стал сильнее, но жажды не вызывал. Лишь услаждал обоняние… Это было поистине странно, так как обычно такие запахи смертных вызывают у меня огромное желание есть, а тут скорее желание просто дышать этим ароматом и слушать этот голос… Ангел во плоти, вот теперь я понял, почему ее так любят смертные. Я читал в Интернете о ней множество восторженных отзывов. – Но понимаете, я всего лишь исполнитель и композитор. Организационными вопросами занимается мой кузен Шон, а его пока нет дома… Он прибудет через – она посмотрела на часы – примерно через двадцать минут. Может кофе? Или чай? – она взглянула на меня. «Крови и побольше» - усмехнулся я мысленно. И, радушно улыбаясь, ответил, что я сыт и что кофе я не пью, а чай уже пил.
- Я кофе тоже не пью, оно вредно, - улыбнулась Элоиз. Мой телефон пискнул. Сообщение от Алека, которое я прочел, гласило, что он уже на пути. И завершалось вопросом о том, какова легенда.
«Мы «Корпорация Волтури», продюсеры, спонсируем клипы. Итальянская организация анонимных продюсеров. Имена наши же» - отправил я ответ. И вслух сообщил девушке, что скоро прибудет мой друг - для официального обсуждения деталей. Элоиз кивнула, посмотрела на часы, прикусив губку.
- Вы не возражаете, если я включу альбом Muse? – внезапно раздался ее голос. Интересно, она всерьез или шутит? Альбом этих трех ребят, которые творят просто шедевры? Конечно можно! – Как Вы относитесь к альтернативному року? – между тем спросила девушка.
- Я большой поклонник альтернативного рока, - улыбнулся я. Меня в замке уже считают из-за этого больным…Где у нас можно услышать хай-скрим, электрогитару или что-то еще в этом роде? Конечно же в комнате Деметрия или, в крайней случае, в его наушниках. Фил всегда заявляет мне, что я неформал. Может и так, но мне это нравится… - например, на данный момент в моем плеере песни таких рокеров как Blur, Linkin Park, Modest Mouse, Radiohead, The Velvet Underground, Nirvana , No Doubt и My Bloody Valentine. Ну а на первом месте –некий Мэтт Беллами и его друзья Крис и Доминик. Не слышали? – засмеявшись, девушка легко поднялась, подошла к магнитофону и пару минут спустя заиграла песня от Muse «Ассасин». Элоиз села обратно.
- Кстати, я должна сказать этим ребятам спасибо за то, что начала петь… это все мое желание однажды выйти на одну сцену с Мэттью.
- Думаю, у вас есть все шансы, - подмигнул я. В дверь позвонили, Элоиз вышла встретить гостя. Это был, как и следовало ожидать, Алек. А следом за ним появился облаченный в строгий костюм парень лет 26 на вид. Скучный и пресный, явно зануда… То был Шон Линдсом. Оставив их с Алеком наедине, мы с Элоиз поднялись наверх, обсуждая последний альбом Нирваны. Девушка явно проникалась ко мне доверием, у нас нашлась масса общих любимых песен и тем, и мало того, в общении она оказалось очень милой и приветливой. Ее рейтинг в моих глазах снова возрос…
Элоиз собралась открыть дверь на втором этаже. Как вдруг из соседней комнаты оглушительно заревел Рамштайн, дверь открылась и оттуда вышло создание, сильно напомнившее мне демонов из неудачно снятых фильмов…
На лицо падали космы волос, черных… пирсинг в губе, покрытой черной помадой, в носу, ошейник с шипами на шее, напульсники, какая-то металлическая руна на шее опять же, крашенные черные ногти, больше похожие на когти птицы… А еще это чудо одето было в мешковатые рубашку и штаны, черные и бархатные… Бледное лицо завершало картину…
Признаюсь, половую принадлежность этого чуда я определил не сразу. Но это был парень…
- Реми, убавь громкость… - крикнула Элоиз через вопли немецкой группы. Реми на секунду скрылся из вида, музыка стихла. Гот вернулся.
- Ты вообще собираешься на концерт или смертные радостные люди сегодня для тебя важнее тех, кто не жалеет о рождении, но готов умереть? – загробным голосом молвил Реми.
- Собираюсь. Это, кстати, Деметрий Волтури, мой потенциальный продюсер.
- Деньги… какая мелочь в сравнении с вечной жизнью… - изрек гот. – Я зайду за тобой через полчаса… Нас сегодня ждут… - он снова скрылся за дверью. Элоиз вздохнула.
- Это был мой брат Реми. Он гот… настоящий гот… так что извините… - она открыла свою дверь. При взгляде на ее комнату я понял, что неформал тут не один… не только Реми.

Комната Элоиз являла собой яркий образец готичности ее обладательницы. Черная мебель, сумеречное освещение, даже сам дизайн спинки кровати были в стиле готики. Острые, чем-то похожие на свечи, столбики, такие же точно плафончики черной люстры. Окно закрывал плотный тюль матового цвета, и коричнево-ржавые занавески. В изголовье кровати мраморная отделка такого же цвета. Напоминавшая по форме одну из сторон готического замка. Одна из стен была зеркальной, но зеркало это было в черной рамке и разбито черными перекладинками на квадраты. И в довершение всего на белоснежном покрывале кровати лежал развернутый блокнот с замочком. В темно-красной, кровавого цвета, обложке. Но впечатлил меня даже не он, а ключ от его замочка. Ключик этот имел крестообразную форму и висел на цепочке, как и следовало ожидать, черного цвета.
Внешне не имевшая признаков субкультуры Элоиз Линдсом оказалась… готом…
На черном столе, заваленном грудой бумаг, стоял – о неожиданность! – серый ноутбук. Точнее, серебристый. И около него бережно сложенная стопка дисков. Альтернативный рок. На обложке верхнего красовалось фото Элоиз, очень смахивающее на то, которое мне показал Алек. Готичный образ… «Дети ночи», так назывался первый альбом Элоиз. И так же называлась одна из ее песен (автором которой был опять же я)… Остальные диски были с песнями Беллами, Нирваны, Linkin Park…
- Вы не думайте, я не гот, - словно прочитав мои мысли, заметила Элоиз где-то за моей спиной. – Это часть имиджа. Фотосессии, атмосфера. Да и была готом до 16 лет… Хотя, как говорит Реми, бывших готов не бывает.
- А почему Вы ушли из готики? – я обернулся. Девушка, присев на кровать, рылась в черной сумочке. И видимо, собиралась краситься. Я задумался, не стоит ли уйти, оставив ее наедине с косметикой.
- Скажем так, поменялись приоритеты. Готика хороша, да… но в разумных пределах. А если говорить искренне, то я влюбилась в мальчика в школе. А он ненавидел готов. Любовь оказалась сильнее субкультурности, я изменила свой стиль. Но…как видите, ненадолго.
- А как же этот парень, как он к такому имиджу относится? – поинтересовался я. Лично меня нисколько не коробила ни готичность ее, ни готичность Реми. За свои столетия я успел насмотреться и не таких людишек. Но люди… люди это другое. Смертные чаще всего ужасно упрямы и эгоистичны. Наделают миллионы ошибок и плачут, как коротка жизнь…
Хотя мне кажется, что куда сложнее прожить без ошибок не 7-8 десятков лет, а вечность… Но это только мое личное мнение.
Элоиз вздохнула. Ее глаза подернула пелена слез, и я уже пожалел о своем немного лишнем вопросе.
- Никак не относится. Мы встречались 2 года, я окончила школу и мы собирались венчаться. Пока я не заехала к нему в неоговоренное время и не стала свидетельницей… впрочем, неважно… Для него я Лиззи Линдс, странная девочка, как и для всех, с кем я училась. – Она передернула плечиками, накрасив ресницы. Во всей ее фигурке заметна была боль от воспоминания. Мне вдруг стало ее жаль… Мне, Волтури, стало жаль смертную девочку, которую я, быть может, в жизни больше не увижу после записи клипа… в ее такой короткой жизни…
- Странная? Я так не думаю… Ты талантливая, красивая, умная девушка, это просто зависть с их стороны, вот и все! – я неожиданно даже для себя сел рядом с ней, слегка коснувшись ее руки. Теплая нежная кожа, так не похожая на кожу вампиров. Элоиз подняла на меня удивленные карие глаза, на которые успела нанести макияж. И от этого ее глаза стали только красивее.
- Вы не замерзли? – пробормотала девушка – у вас рука такая… холодная…
Мысленно выругавшись на себя за неосторожность, я выпустил ее руку из своей.
- Нет. Просто такая кожа. Мне не холодно… И простите за фамильярность.
- Нет, ничего страшного. Но только Вы ошибаетесь, - нанося на губы блеск, ответила Элоиз. – Я живу сразу две жизни. Одна – Элоиз Линдсом, рок-певица, выпустившая два альбома. А другая – никому не известная Лиз Линдс, ученица юридических курсов. Они не знают, что Элоиз это тоже я.
- Но зачем это тебе самой? – я немало удивился такому повороту ее слов о ее жизни. А еще девушка вызывала у меня немалую симпатию. Необъяснимую симпатию.
- Потому что так решил Шон, - усмехнулась девушка… - так решил Шон. А я не рискую спорить. И кстати, Вы не могли бы выйти на пару минут?
- Конечно, простите! – я улыбнулся, выходя из комнаты. За дверью слышался шелест одежды, а вокруг витал незримый аромат ее кожи. Казалось, все вокруг пахло этим божественным запахом ее крови, ее кожи, ее волос…
«Да что с тобой сегодня такое, Дем?» - издевательски произнес внутренний голос. – «Неужели она такая особенная? Или может ты просто…»
«Заткнись!» - мысленно прошипел я себе же. И тут же мое внимание привлек щелчок двери. На пороге своей комнаты возникла Элоиз в черном платье, сапожках, и черной же кожаной курточке. Гот, по крайней мере весьма похожа. Только губы розовые, в отличие от губ Реми. И даже такая мрачная и черная, она была красива…. Очень красива…
- Ну как? Я сильно изменилась? – она тряхнула черными локонами. Но теперь я уже заметил, что это был удачно подобранный и надетый парик. Хотя для смертных это едва ли может быть заметно.
- Очень сильно. Если бы я не знал, кого оставляю за дверью, подумал бы, что передо мной готичка.
- Отчасти так и есть… - она улыбнулась своей самой открытой улыбкой. И постучалась к Реми. – Рем, нам пора! И кстати, я надеюсь ты стер лак с ногтей!
Гот показался в двери. Он убрал лишнюю символику, переоделся. Теперь на нем были кожаная куртка и штаны, металлический пояс с пряжкой в виде черепа и пирсинг. Ну и на шее оставалась руна, ошейник был снят. Вид стал куда цивильнее…Ногти действительно были не накрашены…
- Да, стер. Не хочу пугать непосвятивших себя ночи своим видом. Чтобы понять это, нужно этим проникнуться… - в руках парня была гитара цвета стали. Бас-гитарист Элоиз, вот теперь я знаю кто это…
- Отлично. Тогда скажи Майклу, чтоб готовил машину. Я зайду за Старушкой… - мои брови взметнулись вверх. Этого имени я в связи с творчеством семьи Линдсом не слышал. Интересно, кто это…
Элоиз нырнула в комнату, откуда показалась с черной гитарой. Простенькой, но милой…
- Это и есть моя Старушка, - улыбнулась она мне – подарок от папы на 13-летие… Электрогитара…Его последний сюрприз… - глаза девушки наполнились слезами, но несколько глубоких вдохов и она успокоилась.
Реми вернулся и объявил, что «карета до царства проникнутых подана»… Несмотря на странную манеру выражаться, этот парень мне почему-то понравился. В нем было что-то такое… сила и в то же время душевная глубина. Он вызвал у меня куда большую симпатию, чем строгий и деловой Шон.
На концерт мы отправились с ними. Зал, когда посетившая стилиста для довершения облика Элоиз, попавшая в сам клуб через черный ход, вышла на сцену, взорвался криками приветствия со стороны части молодежи. Но в клубе, где проходило выступление, было много готов. Невообразимые прически, одежда, речи в том же духе, что и Реми…Алек передернулся.
- Даже аппетит пропал… - буркнул он, оглядев клуб. – Ну и публика! Как ты можешь такое слушать, Дем?
- Мы рады приветствовать вас, друзья, на сегодняшнем выступлении нашей молодой еще группы. Для нашего барабанщика и по совместительству бек-вокалиста для части песен Бена Лавински это практически дебют. Поэтому просим вас проявить к нему уважение и поддержать! Впервые выступить для такого количества Детей Темноты – это всегда волнительно! – звонко объявила Элоиз…
- И мы искренне рады видеть здесь наших единомышленников и друзей! Мы собрались, чтобы вместе с вами воззвать к небу, глядя в темноту ночи. И я хотел бы поцеловать каждого из вас, о братья и сестры, холодным поцелуем вечности. Но сожалею, время слишком быстротечно, а жизнь чрезмерно коротка. Так позвольте же нам сократить ожидание вечности вместе с вами. – влез Реми. Элоиз взглянула на брата, и тот умолк.
- Первую песню концерта, «Молитву ассасина», мы хотим посвятить так безвременно и трагично ушедшему от нас Эндрю Нароми, второму бас-гитаристу. Всем вам, полагаю, известно то, что случилось после его слов на концерте полгода назад. Вечная память Эндрю… он останется с нами навсегда. Это была его любимая песня из последнего альбома. И сегодня мы посвятим ее его памяти…
Когда заиграла гитара Элоиз, зал затих… и в полнейшей тишине я впервые в жизни слушал выступление Элоиз Линдсом вживую… Глубина и сила ее голоса, то стихавшего до едва слышного шепота, то звучавшего нотками сопрано, была поразительна…
I’m so tired
To be an assassin.
Love brings wounds,
Yeah, and I’m not blessing.
And, moreover, I’m not blessed.
I could be just a guest
On your perfect Earth,
In your happy world,
My God.

And I’m singing for my absolution,
While I’m waiting for my grave.
I’m waiting for your resolution.
Will you give me strengths and brave?

And I would like to have
Wounds from the life forever.
And until my grave
I’ll say “forgive me” never.
My God, I’m a bad child.
I’m keeping from you, kind.
Love and beauty are that want we now.
But there is the blood around,
Screams and lot of deaths
We have.
And I’m singing for my absolution,
While I’m waiting for my grave.
I’m waiting for your resolution.
Will you give me strengths and brave?
Даже зная, что это мой стих, я был потрясен… Никто не смог бы исполнить его лучше. Никто не смог бы вложить в него столько души. Алек широко открытыми глазами смотрел на сцену, где раздались звуки другой песни… «Ангел», куда более мягкой и доброй…
- Только гость на твоей совершенной Земле, в твоем счастливом мире… - прошептал он. – Только гость… Вечный гость, молящий о прощении… Интересно, кто пишет эти тексты? Насколько я понял, не она… Хотя так спеть… Это Божий дар, просто Божий дар…Истинный шедевр. Аро был прав, даже не слыша ее…
- Она действительно талантлива. Как поклонник именно этого направления, я говорю со всей ответственностью, - усмехнулся я. Знал бы ты, друг мой, что автор текста сидит сбоку от тебя. Но я не хочу это выказывать. Аноним так аноним. Между тем Элоиз на сцене преобразилась, даря миру свою энергетику… И мне все больше и больше хотелось слушать ее голос и находится в этом ощущении счастья и тепла как можно дольше. Что происходило со мной, я и сам не понимал. Но эта девушка за какие-то час-два знакомства стала для меня душевно ближе, чем те, с кем я жил столетия. Она разбудила во мне бурю дотоле спавших чувств, пока еще не находивших своего выражения.

Часть 2. Реми.
- Ну и как тебе тут, нравится? – поинтересовалась сестра, когда мы поднимались на лифте. Я оглянулся на стоявший рядом хозяев замка. Вид Алека навевал на меня редкостное даже для гота уныние. Какой-то он был ну совсем никакой. Не то что не живой. А даже вот и не мертвый душой… Просто никакой, и все. Деметрий же, будь он готом, определенно стал бы моим другом тогда. В нем были одновременно и оптимизм и мрачность. Такое редкое сочетание, которое я очень ценил в людях.
- Ничего так… Правда внизу как-то… мрачнее, что ли, - ответил я сестренке. Та усмехнулась, но промолчала. Хозяева переглянулись. – Тут светло слишком, - пояснил я. Элоиз одобрительно мне подмигнула.
- У нас в замке не все места мрачны, мы ведь люди… - заметил Алек за спиной. – А не… какие-нибудь демоны.
- Но я думаю помещение, куда мы направляемся, вам понравится! – перебил его Деметрий. – Оно весьма… скажем так, весьма средневековое. Даже слегка античное…
Лифт остановился и мы вышли в коридор, где уже горела одинокая электрическая лампочка. Света она давала немного, тускло, но отделка была почти современная. Ну может мода лет этак 9-7 назад. За столом сидела женщина, зеленоглазая, с черными волосами, и что-то писала.
Она произнесла приветствие на итальянском (что это приветствие, я догадался по ее улыбке). Деметрий кивнул, что-то ответил ей и мы прошли дальше.
Перед нами возникли огромные двери. Алек распахнул их и дал нам с Элоиз пройти… Оглядевшись, я почувствовал, как моя челюсть плавно опускается на пол. Мраморные плиты пола с античным орнаментом незаметно перетекали в каменные белые стены. Завершались эти стены куполам. Огромным куполом-полусферой,  окна его, округлые, пропускали свет. И никакого иного освещения не было. Света было мало – то ли из-за облачности на улице, то ли из-за цветного стекла, то ли из-за неудобного расположения окна. Колонные стен были покрытии письменами на латинском. «Помни о смерти», «Закон суров» и все в таком духе (я учил латынь, еще когда учился  в школе. Мне всегда было интересно знать язык мертвых).
Ну а в самом зале… На небольшом возвышении стояли три кресла, сильно смахивавших на троны. Черные с золотом троны, на которых сидели трое мужчин.
«Кресла, Реми, это кресла» - тут же поправил я себя. Одеты все трое были весьма современно, но в темное. Вокруг стояло еще несколько парней и девушек, одетых скромнее. Почти все клерки (а кому это еще было быть?) облачены были в серое. Деметрий, кстати говоря, тоже был в сером и черном. Серый пиджак и черные брюки. А Алек в полностью черном костюме.
- Добро пожаловать, друзья мои! – раздался из глубины зала оптимистичный голос. Мужчина, сидевший в середине, поднялся с места и теперь шагал к нам. У него были черные волосы, длинные… такие длинные, что даже сливались с одеждой и переход был как-то и незаметен. А еще он широко улыбался. Хотя чему радоваться-то? Я только хмыкнул про себя. Определенно, люди бывают разные… - Мы так рады приветствовать вас у себя в замке. Я думаю, мои подчиненные изложили вам суть нашего с вами дела? – голос его был красивый, бархатный, какой-то завораживающий. Как шелест листвы.
- Добрый…эм… день, синьор. Они изложили, но только вкратце… - кивнула Элоиз. Мужчина продолжал к нам, стоявшим у двери, приближаться. Но нас разделяло метра еще 1,5. Кстати, глаза у него в тот момент были карими. (Это потом они были каких угодно цветов, но ведь сейчас наша история лишь начинается). – И я думаю, что мы с Вашей корпорацией сможем сотрудничать…
- Корпорацией? – Аро, беря сестру за руку,  (не  иначе для поцелуя – подумал я), выглядел слегка недоуменно. Лиз же уставилась на него в ответ, а я только вздохнул. Видимо, это типичный маразматик и уже забыл, чем руководит. «Или другой вариант… Вас, Реми и Элоиз, жестоко обманули. И это всего лишь мишура. А вы попали куда-нибудь в бандитский клан и теперь с Шона будут тянуть за вас деньги…» - ехидно захихикал внутренний голос. «Слушай, молчи, а? Они такие… готичные какие-то. Молчаливые и спокойные. Я мог бы даже сказать, что они  - небоящиеся смерти. Но одежды слишком светлы у некоторых. Хотя вот этот маразматичный похож на нашего…» - я прервал рассуждения Реймонда – не гота. И стал слушать дальше. – Ах да, корпорация Волтури! Простите, я не сразу понял… Да, мисс Линдсом, я тоже на это надеюсь. На сотрудничество. Кстати, я и есть синьор Аро Волтури, о котором они вам несомненно рассказывали!
«Что и требовалось доказать. Маразматик. Не понял, сомневается что они нам про него сказали… старческая деменция, только что-то рано», - подумал я. Но молчал.
- Ну… да, рассказывали. Но можно как-то… ну, приступить к делу? – поинтересовалась Элоиз.
- Ну конечно же! Джейн! – он обернулся к молчащим клеркам. Впере выступила девочка лет на вид ну где-то 16. Блондинка. И явно злая на весь мир. Ее глаза смотрели на Элоиз с явным желание последнюю как минимум съесть вместе с одеждой. – Ты сделала то, о чем я тебя просил?
- Да, господин… - переведя на него взгляд, ангельским голоском ответила Джейн. «Господин?! У них тут что, феодальный строй, что ли? Я даже о себе не говорю, что я раб. Я сын ночи, а не раб ей…» - мелькнула мысль. Аро окинул девочку убийственным взглядом, надо полагать. Ибо та тут же поправилась: - Да, господин Волтури, я все сделала.
- Отлично! – потер руки Аро. – Итак, нам не терпится вас услышать. Феликс и Рената, приготовьте инструмент и аппаратуру. – Какой-то высоченный мужик и низенькая девушка отправились выполнять приказание. Феликс прошел мимо меня, от чего мне стало страшно. Ростом он был в полтора меня почти, и шириной ну как минимум в два меня. Ужас. Я таких за свои 19 лет еще не видел.
Между тем все было подготовлено и вот мы начали выступление. Элоиз исполнила «Молитву ассасина», хотя без барабанов и синтезатора эффект вышел не тот, который был бы с ними. Но и так мы впечатлили эту странную компанию.  Лица всех приняли задумчивое выражение, но им явно понравилось.
- Спасибо… нам нужно…подумать…  - когда эхо наших гитар и голоса Эли стихло, заметил Аро. – Блестяще… это просто блестяще… Деметрий, проводи наших юных друзей в их комнаты. Думаю, вечером мы вынесем вердикт.
«Вердикт?!» - почти заорало мое подсознание. «Присяжные что ли? Что вообще творится?»
- Идем, - позвал нас Деметрий. Я поплелся за ним. Эли за нами.
- Я в шоке… - прошептала сестра мне на ухо. – Это смахивает на психиатрическую клинику, тебе не кажется?
- Нет, мне не кажется… я уверен. Смотри сама – вердикт, торможение по поводу корпорации, Господин… Странные люди. Я всяких понимаю, но эти…
- Аро немного необычный, - отозвался Деметрий. – Но вы его зря боитесь. Бояться тут надо других…
- Например, Феликса… - нервно хихикнула Элоиз. Значит, ее качек тоже впечатлил.
- Нет, Фил тоже нормальный парень, мой лучший друг, кстати. Реми, твоя комната. – Он пропустил меня внутрь спальни в черных тонах. Я сел на кровать, пытаясь понять хотя бы что-то. Скрипнула дверь соседней комнаты. Видимо, Элоиз тоже прибыла на свое временное местоположение.
Ну что ж, хороший способ скоротать ожидание вечной жизни. Понаблюдать за разного рода ненормальными типами. Зато будет что рассказать друзьям. Готичность в этом замке есть, и это мне нравится… мрачный замок. В моем любимом духе… тайны и мистика кажется пронизали его весь… Но мне это нравится…

Часть 2. Молчание ангела.
Наши с Элоиз взгляды встретились. В карих глазах девушки были непонимание, испуг и какая-то безумная надежда. Надежда на что?
- Добрый день, мисс Линдс! – улыбнулся врач. – Как Вы себя чувствуете? – ответом ему было молчание Элоиз. Девушка перевела на него взгляд, в глазах заблестели слезы. Не понять она не могла, доктор говорил на хорошем английском. – Мисс Линдс, что-то не так? В чем дело? – но ответом снова была тишина. Медсестра и доктор переглянулись.
- Она ни слова ни сказала, пока Вы шли, даже звука не было.  – Заметила медсестра на итальянском. – Смотрит и все.
- Мисс Линдс, - обратился к пациентке врач. – У Вас что-то болит? Горло? – в этот момент из глаз Элоиз потекли слезы. Девушка замотала головой, вытирая глаза левой рукой. И открыла рот, из которого не вылетало ни звука. В моей голове родилось ужасное предположение, но я в глубине души все еще надеялся, что это не так.
- По-моему, она пытается нам что-то сказать, - заметила медсестра, в то время как Элоиз повторяла один и тот же жест. Она подносила руку ко рту, к шее и отмахивалась. Слезы все еще блестели в ее  глазах.
- Я думаю стоит позвать специалистов. Но только каких? Что это значит?
- А почему она двигает только левой рукой? – спросил я. – Почему правая неподвижна? – я заметил, что жесты Элоиз были ограничены. Но сейчас я начал понимать, что они значат…
- Правая рука травмирована, это последствия травмы. Но не волнуйтесь, это можно будет вылечить… - рассеяно ответил врач. – А вот речь… что же она пытается сказать?
- Я думаю, она пытается сказать, - тихо заметил я, -  что не может говорить. – Элоиз кивнула. И снова показала на горло, на меня и вновь на горло. Я решился озвучить свою ужасную догадку… - Звук не идет? – Элоиз кивнула и тут же помотала головой. Изобразила губами какое-то движение, указала на голову и повторила движение губ. Люди выжидающе смотрели на меня. А я думал, что это значит. И внезапно меня осенило. Так она распевалась – движения, мимика и только потом звук. Но вот голова… мелькнула ужасная мысль. Что голова в данном случае олицетворяет память. – Ты не помнишь, как говорить? – прошептал я, обращаясь к ней. Слезы, градом покатившиеся по ее щекам, сказали все за нее. Я… я был прав…
- А все остальное Вы помните? Кто Вы? Сколько Вам лет? – спросил врач. Элоиз закивала. На лицо доктора Танальино (его фамилия) легла тень. Вздохнув, врач занялся осмотром Элоиз. До выхода из палаты он не произнес больше ни слова. И только в коридоре подозвал меня – я вышел следом за ним -  и приехавшего в клинику (из отеля, где он спал) Реми.
- Я думаю, стоит обратиться к психиатру или психолингвисту. Второе даже желательнее… Мы делали полное обследование ее организма, но никаких травм речевого центра не было обнаружено. И на моей профессиональной памяти такое встречается впервые. Не помнить, как говорить… это странно…
- У Вас есть знакомые профессионалы в этой отрасли медицины? – Реми побледнел. Да, это было видно – парень хоть и одет был в черное, но без символики и без косметики. Ему было не до своего внешнего вида в тот момент.
- Есть, мы обратимся в крупный центр в США, полагаю, нам не откажут в помощи. Но исследования дорогие и…
- Я все понял. Я все оплачу, - ответил я. – Свяжитесь с центром.
Через два дня прибыли американские специалисты. Немолодая темноволосая женщина в очках и седой мужчина. Они провели с Элоиз не один час, заговаривали  с ней, назначили обследование…По результатам томографий, диагнозам психиатров и рентгену и УЗИ речевого аппарата Элоиз, а так же на основе «бесед» с ней – они понимали ее жесты почти сразу, сказывалось, видимо, погружение в подобные ситуации прежде – они неделю спустя наконец огласили приговор. Ничем иным назвать это было нельзя. Элоиз к тому времени уже начала вставать. Авария действительно могла закончиться для нее куда хуже, а так… Сохранено было все – интеллект, понимание, способность двигаться, даже травм, не считая руки, почти и не было. Ребро, да, но после операции оно ей уже не угрожало. Удар машины пришелся на уровне бедра и в руку. Все остальное – голова (а она головой все же ударилась) и ребро – было следствием падения на асфальт. Но странно – ноги девушки при этом сохранили полную способность двигаться. Она ходила, сама могла сесть. И даже могла в плече двигать правой рукой. Больше всего у нее пострадало на руке запястье, даже кисть немного двигалась. Но очень плохо и ограниченно. Однако доктор начал заниматься с Элоиз гимнастикой для руки, научил ее ряду упражнений… И результаты были. Руку девушка могла зафиксировать в каком-то положении и удерживать, если было нужно.
Итак, перед отъездом американцы огласили свой приговор.
- Петь она – я уже сказал, кто находится в этой клинике, что это Элоиз Линдсом, – будет, только если заговорит. Хорошо заговорит. И то нельзя сказать, что точно запоет потом. А говорить – здесь сложнее.  Физиологически она готова хоть сейчас… Но вот психологически…
- Вы не пугайтесь, это не первый случай афазии, исцеления бывают, потому все возможно. У нее к тому же, как показали исследования, голосовые связки и прочие отделы речевого аппарата вне мозга вполне готовы производить речь. И если под речью понимать поток звука, образующегося при прохождении воздуха через щель между связками, то она вполне может это, - женщина перебила коллегу. - И если она заговорит, то это уж точно не надо рассматривать как чудо!
- То есть ее надо научить воспроизводить звук? Она, как я понимаю, забыла, как это делать? – спросил Реми. Женщина грустно улыбнулась.
- Если бы все было так просто… У Вашей сестры, мистер Линдсом, очень серьезное заболевание. Оно называется афазия. При полном сохранении восприятия речи и интеллекта, мисс Линдсом не может говорить. Она и писать когда рука поправится, сможет. Правда с ошибками, думаю. Но говорить она так легко не начнет. Не помнит, как это делать. Но не помнит не из-за травмы – травмы как таковой нет, головной мозг не пострадал. Голову она просто ушибла, и это хорошо – все могло быть хуже. Не помнит она потому, что… - женщина вздохнула. – Не хочет помнить…
- Не хочет? Вы издеваетесь?! – воскликнул Реймонд. – Она певица! Как она может не хотеть? Да у нее истерика каждый раз, когда ей напоминают о ее немоте! Что вы такое говорите? – насчет истерик то было правдой. Я был с ней почти неотрывно – уходил лишь поесть и съездить домой – попросить еще неделю отдыха. Аро согласился, правда неохотно. И при мне она трижды начинала безутешно рыдать, когда вспоминала, что нема и чем это обернется - непонятно. И мне, как и Реми, не верилось, что она хочет молчать.
- Язык это инстинкт, да, и его потерять трудно. Невозможно. Совсем безъязыких людей нет. Но речь не суть тоже что и язык. Мисс Линдсом понимает речь, да… мыслит она на языке, думаю. Но только речь не работает. Это, полагаю, психологический блок. Может на момент аварии она что-то говорила, и это дало такой толчок. Как бы заморозка того, что связано со страшным воспоминанием. Она как все было, не помнит. Так что…
- Она может сознанием хотеть говорить, но подсознание – а именно там рождается речь – не дает ей этого сделать. – Заметил мужчина.
- И что делать в такой ситуации? – спросил я.
- Знаете… это прозвучит странно. Но она должна так сильно захотеть, чтобы ее услышали, что забудет подсознательно  о страхе перед тем, что случилось. Так сильно захотеть сказать что-то, что это вырвется само собой. Стимулом может быть радость, ненависть, страх, что угодно… Любовь и ненависть – сильнейшие варианты.
- Но только я не сказала бы этого о любви в ее случае… - заметила психолингвистка. – Она в такой депрессии, что вряд ли горит желанием кого бы то ни было любить.  Ей тяжело и больно, ее можно понять,  но постоянные слезы, капризы, срывы – это совсем не наводит на мысль о любви. Скорее тут сработает ненависть… Вы знаете того, кого она ненавидит больше жизни? – я помотал головой. Реми, подумав, тоже. Это было плохо… - жаль. Нужна ненависть и страх такой силы, чтобы страх сказать стал ничем по сравнению с желанием быть услышанной. Это поможет ей вернуть речь… Может помочь, подумайте все же еще… - они ушли. Реймонд вечером вынужден был лететь обратно – домой. В колледж и домой.  И Элоиз оставалась одна. Хотя нет… с ней все же был я…
А я съездил домой, где попросил разрешения забрать Элоиз в замок. Ночь в одиночестве в Сиене под дождем и я принял решение. Реми, которому я утром позвонил,  согласился на предложенную мной схему. Элоиз я якобы забирал в центр реабилитации…
Она пробыла в больнице после отъезда американцев еще две недели, и вот ее выписали. Она к тому времени уже немного со всем смирилась, истерик больше не было. И вот мы приехали в замок. Я проводил Элоиз в ее комнату. И вышел в тронный зал, где в эти минуты, я знал, решалась ее судьба.
- Мы проголосовали, Деметрий, - объявил Аро. – Двое за ее немедленное убийство, если она о нас что-то знает. Двое, и я в том числе  - даем ей шанс. Заговорить и время на это не ограничиваем. И Маркус тоже за шанс.
- А пятый за что голосовал? – прошептал я. Решения принимала вся пятерка.
- Алек проголосовал за шанс для Элоиз. Но мы решили, что у нее есть всего полгода. И потом – она будет слишком много знать – или обращение или смерть. Или свобода и жизнь под наших присмотром. А если не заговорит – ее убьют. Нелогично, но решили мы так. – Джейн усмехнулась при этих словах. – У нее есть только один шанс – заговорить и молчать о нас.
- Не зря же мы тратились на этот проект… - усмехнулся Кайус.
- Полгода? Но… - Аро прищурился. – Хорошо, как скажете. – Я вновь подумал о моем ночном решении… «. Нужна ненависть и страх такой силы, чтобы страх сказать стал ничем по сравнению с желанием быть услышанной. Это поможет ей вернуть речь…» - звучало в моей голове. Нужно, чтобы она ненавидела кого-то? Ради нее я готов на все… И если я не знаю таких, я таким стану для нее… Это решение далось мне с огромным трудом, но молчание моего ангела надо было прерывать. Она молчала, а мое сердце рвалось от боли. Я должен был быть рядом, помочь ей… сделать что угодно… Но пока она встречала меня молчанием. Мой ангел, моя звезда, моя любовь... И молчание это было молчанием ангела…
Реми навещал сестру по мере сил, но рядом постоянно теперь, после ее попадания в замок, был я. Тот, кого она должна была ненавидеть…Кто жертвовал мечтой о счастье с ней во имя ее счастья…Чтобы прервать это молчание.
Но сначала надлежало рассказать ей, где она и кто мы. Элоиз спала после переезда, и я ждал утра, чтобы это сделать. А еще начать заставлять ее меня ненавидеть…Я знал, что не могу потерять ее. И сделаю для ее жизни все, что смогу…

Часть 2. Деметрий. «Ледяное» сердце.
Я остановился на миг у двери Элоиз. Она уже слегка успокоилась, насколько это было возможно для девушки, оказавшейся в замке, полном вампиров. Мне же предстояло самое неприятное на тот момент дело. Показать ей всю опасность общения со мной и всю серьезность того, что мы будем делать. Проще говоря, напугать и заставить слушаться. Глубоко вдохнув, я взялся за ручку двери. И резко повернул ее, вживаясь в роль.
- Поела?  - холодно бросил я. С утра я все время разговаривал с ней именно так, что было трудно. Но постепенно я уже смирился с новым «образом» и с новой манерой общения с Элоиз. Мысленно я был куда ласковее, но мое решение было уже невозможно отменить. Она должна меня ненавидеть, и она будет. Элоиз стояла у окна, глядя в сад. Обернулась на звук моих шагов и голоса, не поднимая глаза. И кивнула.
- Замечательно… А теперь я с тобой побеседую уже наедине. Ты не против? – и я не стал дожидаться ее ответа. А тут же заметил: - Хотя это меня не интересует. Ты меня все равно выслушаешь до конца, милочка…
Элоиз подняла глаза на миг, встретилась со мной взглядом, побледнела и тут же отвернулась. Причиной тому было то, что я уже не стал использовать линзы. И цвет моих глаз красноречиво свидетельствовал о том, кто я...
- Итак, начнем. Ты уже слышала, что я буду учить тебя разговаривать. Не сомневаюсь, что это не радует тебя, но поверь, у меня это вызывает еще меньший энтузиазм. Однако приказы обсуждать не принято. Учить тебя мне дозволено любыми способами, главное – эффективность. Пока все понятно? – Элоиз медленно кивнула. – Так вот. Нянчить тебя я не намерен, у меня есть куда более интересные хобби. Поэтому каждый твой промах или акт непослушания будет мной караться. Чем раньше ты заговоришь, птичка, тем раньше мы расстанемся. Думаю, это в интересах обоих, не правда ли?
Я замолчал, пытаясь подавить рвущееся наружу желание обнять ее, заглянуть в глаза, сказать, что я лгу. Повисло тягостное молчание, в котором слышалось частое дыхание Элоиз. Она вдруг подняла голову и решительно посмотрела мне в глаза. Личико ее выражало крайнюю степень решимости на что-то. Но недоумение и боль в ее глазах снова кольнули. Она не понимала, почему я так изменился. И сказать ей правду я не мог… Я был вынужден лгать любимой девушке, но иного варианта не было.
Элоиз указала на меня, на себя и на ноутбук…потом обвела комнату рукой и снова повторила систему жестов с самого начала.
- Ты пытаешься сказать, что это интересно для нас обоих? – усмехнулся  я. Девушка кивнула. – Ну и хорошо, что ты со мной согласна. Ну а теперь я объясню тебе одну простую истину про вампиров…
Недоуменный взгляд карих глаз, страх, когда я подошел слишком близко, рука, приподнятая в намерении меня отстранить… Ее тепло, ее запах…Обнять ее захотелось еще сильнее, но было нельзя. И к этой игре, где проигравшим  в любом случае буду я, стоило привыкать… Если она заговорит, она уедет, ненавидя меня. И я ее потеряю. Если  нет – ее убьют, скорее всего у меня на глазах. И меня заставят видеть смерть моего ангела. Эта девушка покорила мое до того момента холодной сердце, растопила лед души… Даже невозможно сказать чем. Всего какой-то один взгляд, одно касание, один вечер рядом… И никто другая не была мне нужна так, как Элоиз. Когда-то давно именно ее я видел в снах… и пусть я ждал более пяти веков, но в моей жизни появилась моя единственная…
Моя и чужая… близкая и бесконечно далекая… Та, без кого я не мыслил своей жизни, та, что никогда не станет моей...
Отогнав эти мысли, я натянул на лицо ухмылку. И хладнокровно пояснил:
- Дело в том, милочка, что мы едим людей. Ну то есть вашу кровь… Поэтому и тебя убить нам будет очень легко. Прежде чем спорить с нами, ты об этом подумай. Один укусик… в шейку… - я склонился к ее шее, на которой пульсировала тоненькая вена. Элоиз от страха зажмурилась, нервно вдохнув… - или в руку… - сжав ее здоровое запястье и почти касаясь его губами, промолвил я настолько саркастично, насколько смог… - и тебя уже нет… Можно и хуже, но это больнее. От нас невозможно убежать, мы быстрее и сильнее любого человека. Нельзя легко убить, лично мне известен лишь один способ… А от меня невозможно еще и спрятаться… Страшно? – Элоиз дрожала, не открывая глаза. Значит, срабатывало…
- Страшно… И правильно! Потому что мы бездушны. Мы ненавидеть еще умеем, а вот любить нет! Небьющееся сердце молчит. Хочешь послушать, бьется ли мое? – отрицательное мотание головой. Я снял привычный плащ, оставшись в рубашке, поднес ее руку к тому месту, где полтысячелетия назад билось мое сердце и прислонил ладошку Элоиз к своей груди. Она попыталась отдернуть руку, почувствовав холод моей кожи даже сквозь ткань рубашки. – Не бьется, да? Ну вот как-то так… А теперь начнем урок! – я отпустил нежную ручку… - Начнем с выработки голосочка. И с дыхательной гимнастики. Во всем меня слушай и тогда никто тебя не съест. Все в твоих руках!
Мы занимались дыхательными упражнениями для развития диафрагмы. О них я всю ночь допрашивал психолингвистов и просто лингвистов и физиологов с врачами на разных американских форумах по проблемам, сходным с болезнью Элоиз. Я показывал и потом следил за качеством ее попыток. Надо сказать, Элоиз очень старалась, явно желая заговорить сознанием. Мне же нужно было лишь, чтобы она поняла, что ее голос никуда не делся. Уроки были лишь видимостью, прикрытием. Основной моей целью была ее ненависть. Для нее это игра с одним благополучным исходом, я все равно проиграю… Но ради того единственного шанса я сделаю все. Она должна жить и будет. В ту ночь в Сиене я поклялся себе в этом…
Отведенный на урок час истек, я прервал занятие.
- Отвратительно! Ты совсем не понимаешь, чего от тебя хотят. Видимо интеллект все же пострадал. Я уже жалею, что подписался на это! – Элоиз обиженно нахмурилась. Она старалась и она это знала, но другого сказать я не мог. – Надеюсь, вечером ты будешь внимательнее! – бросил я. – Я скоро вернусь, не скучай! – помахав ей рукой, я вышел…
В этот раз Хайди привела туристов довольно рано, но я еще успел на «обед», однако описывать его не буду. Казней не предполагалось, и мне надлежало быть всего лишь на одном допросе. Скучный допрос по скучному поводу  - создал новообращенного и бросил. А завтра будет такая же скучная казнь. Но  была вероятность того, что придется применить силу – вампир был слегка буйноват и пытался сопротивляться. Дар Джейн его, конечно, остудил, но все же были мы все. На всякий случай. Кроме Феликса, еще утром отбывшего на другое задание… Потому спустя три-четыре часа, в восемь вечера, я действительно вернулся к Элоиз. Она уже поужинала и сидела с книжкой на диване. На мои шаги девушка не отреагировала, зато подняла глаза на мой кашель. Уже с куда меньшим ужасом она взглянула мне в глаза, постепенно привыкая к их цвету. Затем подошла к включенному ноутбуку, набрала сообщение в блокноте, левой рукой, и показала мне на монитор.
«А крики, которые слышались после твоего ухода, это были люди, да? Что вы с ними сделали?» - выведено было там.
- А сама как думаешь?- немного резко спросил я. Почему ее не предупредили об этом обеде или не сделали комнату в том крыле, куда не доносится звук? Чтобы она все время помнила, где она и кто рядом? Да это, собственно, и так, сдается мне, трудно забыть. Глаза Элоиз наполнились слезами. Наверное, то были слезы жалости к тем, кого мы сейчас… Неважно, это наша пища. Чтобы не убить саму Элоиз. Она слишком вкусно пахнет для многих из нас, а я не всегда смогу быть рядом…
«Зачем? Их было много? А Дети??? Как вы можете это делать?» - напечатала девушка. Я вздохнул. В начале своей вампирской жизни я вообще не делили еду. Но сейчас детей убивать я не могу. Мои принципы изменились, появился свой кодекс чести. Но и дети попадаются. И отсюда не выходят… Это делает Кайус в основном. Ему неважно…
- На каждого по одному, - отрезал я. Вообще-то не совсем так. Людей было чуть больше, но неважно. – Это наша пища. Не хочешь слушать – есть наушники и музыка. Все ясно? Кушаем мы ежедневно примерно в одно и то же время, постараюсь предупрждать.
«Почему меня не постигать эта участь? Чем я так особенная?» - глаза Элоиз сверкнули, пальчики пробежались по клавиатуре чуть быстрее. И девушка гордо посмотрела на меня. Вот те самые ошибки, о которых сказали лингвисты… Элоиз-Элоиз, как же ты теперь несчастна…
- Аро так решил, не мне  судить почему. Тебя никто не тронет, не бойся. – Снова ложь, ложь той, кого люблю, но иначе нельзя… - Начнем упражнения для кисти… - она повторила привычный цикл, но я внес в него коррективы. Заставил сжимать кистью эспандер. Элоиз попыталась, вскрикнула от боли и жалобно на меня посмотрела.  – Давай-давай, это нужно, - холодно заметил я. А это и впрямь было нужно, так сказал делать врач.
Так пролетели полтора часа, из которых полчаса мы вместе разминали кисть, я старался не поломать хрупкие косточки, но и не быть слишком нежным. Я холодный демон, и таким буду теперь для нее всегда. Так решил я сам…
Почти в десять уже я отправлял ее отдыхать. Элоиз жестами задержала меня, набирая сообщение.
«Дем, что с тобой? Ты же был совсем другим, я помню… Мы гуляли тогда ночью в Лондоне, помнишь? Реми еще ругался, что так долго. Почему ты так себя ведешь?» - что ж, этого вопроса стоило ждать. И я его ждал.
- Я тогда врал, по приказу Аро за тобой следить. А теперь я такой как есть. Нравлюсь? – усмехнулся я. Элоиз расширившимися глазами посмотрела на меня. И решительно вывела на монитор: «НЕТ!»
- А мне плевать, ясно? – усмехнулся я вновь. Не плевать, этого  я и добиваюсь. Ради тебя же самой…Когда-нибудь ты меня поймешь… И может простишь…
«Как ты мог? Я…верила…»
- А вот так. Мы же не чувствуем ничего. Ледяное сердце не знает эмоций. Так что не стыди… Я не умею стыдиться… спокойной ночи, Элоиз! – я вышел, закрыв за собой дверь.
Следующие две недели так и летели. Трижды в день мы «занимались», я заботился о ее проживании в замке, посещал казни и суды. Научил избегать часов нашего «обеда»… Элоиз привыкала к этой жизни, рука ее двигалась лучше, и дыхание стало спокойнее и лучше получались упражнения. Я добавлял потихоньку нагрузки на связки… Улучшения как бы и были и как бы  и нет…
Так промчались две недели отведенного нам срока. Я был с ней холоден и иногда резок, уже и сам привык к этой роли. Но когда она засыпала, я смотрел на красивые черты родного лица и думал, как много вреда еще буду делать ей. И если она заговорит, я буду счастлив. Пусть она и не будет со мной, но будет жива. Этого мне хватит…
А через две недели начались события, которые резко изменили ход наших взаимоотношений… Начало того, что есть сегодня… Может быть, как говорит Элоиз, подлинное начало нашей любви. Но для любви начало то - довольно странное…